Пушкинский диалог

Предпосылки полновесного «между» могли сложиться только в тигеле исторического развития личности, а значит, и межличностных отношений. Именно здесь мы обнаруживаем почву для изобильного цветения диалогического пушкинского «между». Собственно, зарождение «между» и есть начало диалога, и как раз по этой причине оно не всегда совпадает с началом драматического текста, который может компоноваться также и в режиме простого размена реплик.

Пушкин срывает слова с якорей; слово не манифестирует смысл, не информирует и не разносит его, но органически его осуществляет. Оно утрачивает былую локальность - местный характер - и то и дело свободно мигрирует в коммуникативном космосе, всякий раз сталкиваясь с другими, внепрограммными, «лихими» словами, порождая, таким образом, попутные смыслы. И даже более того: Пушкин выводит слово из крепостной зависимости от лица, его произносящего, и это позволяет слову вступать в «незаконные» смысловые контакты с авторами других слов - другими персонажами. Заходите на https://jagfox.com/product-category/final-fantasy.

Драматурги восемнадцатого столетия, - и прежде всего Сумароков, Княжнин, Капнист и Фонвизин, - подготовили почву для новаторских прорывов в неевклидовы коммуникативные структуры. Пушкин (а вослед ему и Толстой) мыслит не линейными фрагментами диалога, а диалогичелским полем - броуновским сочленением реплик и слов в масштабах всей трагедии. Вместе с тем этот броуновский момент «вписан» в стройную систему внутренних координат, - он обуздан, и весь драматический текст гармонизирован. Чуть подробней об этом. Динамика диалогического поля возникает на пересечении радиальной и тангенциальной сил. Жизненный порыв - это и безудержное, порою яростное саморазвитие материи, и одновременно - локализация, структурная пауза, обрамляющая форма.

• пластмассовые изделия